Ну же, вспомни, что такое братство.
Никого напрасно не кляни,
Замени сочувствием злорадство,
Ненависть любовью замени.
Лозунгов ничьих, прошу, не слушай,
Фантиком в чужой игре не будь.
Тело потеряешь или душу —
Всё равно, обратно не вернуть.
Где чума, там не бывает пира.
Просто мы исчезнем — я и ты.
Понимаешь, мы лишимся мира,
Если мир лишится доброты.
Архив рубрики: Сквозь слёзы
«А как третья война — лишь моя вина…»
Ах, как ещё вчера Земля была красива!
Ах, как её крушит снарядов круговерть.
Земля моя болит фурункулами взрывов.
И ненависти гной, несёт с собою смерть.
Прости меня, прости, что мы такими стали.
Не надо звёздных карт. В глазах моих прочти.
Нет я не говорю, что твой прогноз фатален,
Но мы почти в конце короткого пути.
Уходим в никуда, от знаний изнывая,
Страницы рвём из книг, чтоб сжечь и позабыть.
За Первой Мировой — Вторая Мировая,
А Третьей никогда в учебниках не быть…
КНИЖНИКАМ. ОТ ДУНИ ОСЕНИНОЙ. С ЛЮБОВЬЮ. (ОТКРОВЕНИЕ)
Что Закон, что война…
Пуля — жизни цена.
Фарисей, не ищи в умных книжках ответ.
Не помогут слова,
Где душа не жива.
Отвернулся Всевышний. Расторгнут завет.
А на что он, Закон,
Если жизни на кон?
Словно фишки лежат на зелёном сукне:
Проживу «на ура»,
Ни кола, ни двора.
Если сгину, не вспомнит никто обо мне.
Так при чём здесь Закон? —
Перейдён Рубикон.
Все мосты сожжены, нет обратно пути.
Хоть куда убеги,
Притворяйся и лги,
Всё равно от себя никуда не уйти.
КАК БЫТЬ?..
Сражаться? 
С кем?
С нелепым ветряком,
вращающим руками неживыми?
С манкуртами и зомби,
что живут, послушные
чужой, недоброй воле?
А смысл
сражаться с ними?
Дон Кихот
не сделал лучше мир
ни на минуту,
лишь породил таких же
«донкихотов»,
кидающихся на пустую цель
и гибнущих под хохот
кукловодов
невидимых.
Не лучше ли смириться
со злом, как с неизбежностью?
Признать,
что мир жесток,
стабилен, монолитен,
и никогда
не может изменён быть
человеком.
«Быть или не быть?
Вот в чём вопрос.»
ЧЕЛОБИТНАЯ
Здравствуй, наш батюшка, светлый царь,
С низким поклоном, я от лица
Тех, для кого ты не «гоп-ца-ца»,
А справедливый отец.
Батюшка, плохи у нас дела —
Шайка чиновников всё дотла
Выжгла, попортила, извела.
Этак, нам скоро конец.
Нешто на лаврах наш царь почил?
Нет бы, бездельников замочил!
Помнишь, как давеча нас учил?
Но от тебя утаят,
Как изнывает твоя земля,
Как опускается курс рубля…
Всюду обман и засада, бля!
Сорри за мат! Вот ведь, яд…
Батюшка, наша-то в чём вина?
Весь ты в делах, аж ушла жена,
Нет тебе отдыха, нету сна,
Ты вездесущ, как ГЛОНАСС.
Ты — как орёл в мировой судьбе.
Не обессудь, что пришли к тебе, —
Мы-то не кормимся на трубе,
Им, подлецам, не до нас!
Ох, на семь бед есть один ответ,
Жизнь превратилась в какой-то бред,
От бюрократов спасенья нет,
От воровства да вранья…
Батюшка, нам бы детей учить,
Родненький, нам бы больных лечить,
Хватит в сортирах народ мочить.
Батюшка, воля твоя…
ЖЕРТВЫ
Словно бабы на кухне
коммунальной орут:
«Чтоб вы сдохли!», тряся кулаками.
Мир взорвётся и рухнет.
А ведь был общий труд,
общий мир был, косою на камень
налетевший на чью-то
самостийную спесь,
расколовшийся на половины.
Где-то гимны поются
в честь свободы, но есть
сотни жертв той свободы. Невинных.
ЛАСТОЧКА
Лента, лента… Смех сквозь слёзы…
Умники и дурачьё…
Ложь… Признания… Угрозы…
Безразличие твоё…
За словами, за лесами,
Где над морем миражи,
В облаках под небесами
Чья-то родина лежит…
Чья-то родина чужая,
Что болеет много дней…
Не люблю, не уважаю,
Горько плачу я по ней.
Плачу долго, безутешно,
Плачу больно, тяжело
О пичужке незалежной,
Что разбилась о стекло.
«Ты не плачь, не плачь, не надо», —
Кто-то шепчет надо мной, —
«Эта ласточка над садом
Пропоёт ещё весной.»
Лента, лента… Смех сквозь слёзы…
Умники и дурачьё…
Ложь… Признания… Угрозы…
Полуправда и враньё.
О ЛЮБВИ
«Люблю отчизну я». Звучит свежо, не правда ли?
Люблю я родину. Взаимности не жду.
Она могучая, фасадная, парадная,
Но не за это я навстречу ей иду.
Страна родная, ты пойми меня, пожалуйста,
Мне не милы твои седые небеса.
Я просто женщина, и я люблю из жалости
Твои огромные больные телеса.
Ты подурнела в грязных лапах победителей.
Ты им поверила. Блажи и славословь.
А я не верую в безгрешие властителей,
И недоверие сильнее, чем любовь.
БЛИКИ
Блики солнца в медленной воде.
Летний вечер дышит тишиной.
Мир, тепло и музыка везде —
В воздухе и в небе надо мной.
Ночь настанет. Медленно взойдёт
Звёздный бесконечный хоровод,
И своей дорожкой проплывёт
Лунный диск над сонной гладью вод.
Но покоя сердцу нет и нет.
Лишь одно тоску прогонит прочь —
Миг, когда опять шепнёт поэт:
«Как тиха украинская ночь…»
НЕНАВИСТЬ
Ненависть. Спорим и ссоримся.
В хрониках брызжет война.
Бьёмся и идолам молимся,
Залита кровью стена.
Всё в соцсетях перепутано,
Брат мой теперь уже враг.
Зло, беспощадно, испуганно
Общее топчем «вчера».
Мучаясь каждою новостью,
Слышим недобрую весть,
Интеллигентскою совестью
Бесим плебейскую спесь.
Как раскололи нас мастерски!
В глупости наша вина.
Кроем друг друга по матери.
Только ведь мать-то одна…
Давят нас, глупых, расколотых,
Те, кто мечтал раздавить.
Ненависть — дело весёлое.
Грустно — понять и простить.
СОНЕТ
Не о любви… Совсем не потому,
Что о любви мне думается мало.
Есть много слов, что только одному
Могу сказать. Но так и не сказала.
И не скажу, наверно, никогда,
Чтоб тонкий смысл их речью не калечить.
Молчу с тех пор, как прошептала «да»
При самой первой, давней нашей встрече.
Предвижу всё, что завтра суждено.
Я так устала, милый мой, сражаться.
Наш хрупкий мир эффектом домино
Уже охвачен. Мне не удержаться.
Но знай всегда, пускай меня уж нет,
Всё то же «да» звучит тебе в ответ.
БЕЖЕНЦЫ
Блаженны плачущие, ибо все утешатся.
Блаженны кроткие, земля к ним перейдёт.
Блаженны беженцы, свидомы незалеженцы,
Им, нищим духом, завтра Царствие грядёт.
Для них, блаженных, не блаженство уготовано,
Чужою блажью их уносит в никуда.
Блажат кликуши на земле огнём спрессованной,
И сорняками зарастают города.
Не вам, уехавшим по статусу в Америку,
Не вам, в Германии нашедшим свой уют,
А им, бегущим от родного дома-берега,
Воздастся истинно в неласковом краю.
Воздастся свыше. Не подушками-кастрюльками.
Воздастся болью за святую простоту.
Сполна воздастся им. И, божьими бирюльками,
Они покой свой долгожданный обретут.
ОМУТ
Гайки закручены, туже некуда.
Больше не двинуться никуда.
Мост переломится, канем в реку мы…
Может, и вынырнем, господа.
Будет всё в мире наоборот теперь,
Круг исторический — он простой:
После террора приходит оттепель,
Следом за оттепелью — застой…
Может, и вынырнем. Может, выплывем.
Брошены с берега невода.
Души размокшие, ох, не выловим.
Время закружит нас, не вода.
К центру спирали всё ближе родина.
Омут истории так глубок.
Точка давно невозврата пройдена.
Белый над омутом голубок…
ЧАСТУШКИ
Хорошо нам, хорошо
Пить, работать и дружить!
Мы живём мечтой большой,
Больше просто нечем жить.
Чудеса нам не нужны.
Счастье тоже подождёт.
Лишь бы не было войны!
А война уже идёт…
МОЯ ЗЕМЛЯ
Моя земля. Моя, а не чужая,
Не потому, что я хочу присвоить
Её равнины, небеса и реки,
Её великих песен простоту,
А потому, что, с детства уважая
Историю, былое огневое,
Я — древо, с нею слитое навеки,
Корнями, кровью из неё расту.
И что мне разноцветные знамёна?
Во мне не флаг болит — душа и тело,
Покуда наши кони в пропасть мчатся,
И всё равно уже, кого винить.
Опомнись, мир, проклятьем заклеймённый!
Твой чёрный флаг меняю я на белый,
В попытке достучаться, докричаться,
В надежде уберечь и сохранить.
УСНУВШАЯ ЛЮБОВЬ
Любовь умоляла, Любовь рыдала,
Просила у Смерти — остановись!
И Смерть соглашалась. И Смерть кивала,
И шансы давала Любви на жизнь,
И песни про счастье играли трубы,
Баюкая ложью легко, тепло…
В котомке у Смерти драконьи зубы,
Но время посева не подошло.
Любовь утомилась и сладко дремлет,
И Смерть торжествует — пора, пора!
И зубы драконьи падают в Землю,
И ненависть всходит за ратью рать.
СУДНЫЙ ДЕНЬ
Что ни день, то траур,
Белкой в колесе.
Не осталось правых.
Виноваты все.
Всем одной монетой
Отсыпают боль.
Тонет в ней планета,
Тонем мы с тобой.
Фактов и теорий
Мусорная пыль.
На весах историй
Вымысел и быль.
И уже маячит,
Скалится война.
У слепых и зрячих
Выгода одна —
Сгинуть в чёрных травах,
В кровяной росе.
Не осталось правых.
Виноваты все.
ЖЕЛАНИЕ
Нет, он не то, чтоб знал её. Знавал.
Но думал, что своею крутизною,
Плейбойствуя, давно очаровал
Её воображение больное.
Он хорошо владел искусством лжи.
Он говорил. Она хотела слушать.
Он бередил умело точку G
В её мозгу, чтобы залезть ей в душу.
Рассеяно кивая головой,
Она смотрела, щурясь близоруко,
И думала: «Живой. Пока живой!»,
И всё сильней его сжимала руку.
Он был одним из многих. Чуть смешной,
Уверенный в себе, нетерпеливый.
Но для неё он просто был «больной»,
А не мужчина статный и красивый.
И ей сейчас хотелось одного —
Чтобы не жёг её вторую руку
Листочек с гистологией его,
Последний шаг по замкнутому кругу.
Воспарить над суетой
Взлететь, как тёплый шар воздушный,
Над суетой,
Забыть про мир наш равнодушный,
Такой простой,
Ноль разделить на бесконечность
И загрустить,
Всех возлюбить за их невечность
И всех простить.
ЭПИЛОГ
Рада я. Всему. 
Рада.
А куда девать
боль-то?
Да, меня кормить
надо,
Но ведь не кормить
только!
Мало от меня
шума?
Мне твой мир взорвать,
может?
Я ещё могу
думать,
Да и говорить
тоже.
Сунь в карман свою
фигу.
Каждый по себе
судит.
Если напишу
книгу,
Лень тебе читать
будет.
Если посажу
сад я,
Ляжешь ты поспать
в травке,
Если отыщу
клад я,
Ты его пропьёшь,
так ведь?
По утрам орут
галки
По ночам галдят
бабы.
А джакузи мне
жалко…
Всё-таки мечта.
Как бы.
Хочешь, полечу
к звёздам?
Будешь ты махать
вслед мне.
Поздно. Всё уже
поздно.
Вот он. Эпилог.
Летний.